«Староконка» вспоминает погибшего морпеха Ивана Фунтового, или На какой улице я живу

Давеча вызвал такси к дому. Водитель начинает разговор: «И как вам это нравится? Переименования эти! Кому маршал Бабаджанян мешал? Достойный человек».

Я говорю: «Мне, например, мешал. Маршал этот в Будапеште задавил танками и застрелил две тысячи мирных жителей. Как по мне, это всё равно, что на улице Шойгу жить».

Замолчал таксист. Вижу — и хочется ему сказать что-то, рвётся изнутри злость, а в слова не оформляется.

— Вот была Рекордная! — выплюнул наконец-то. — Чем плохо название? А сейчас непонятно кого!

— Очень даже понятно кого, — говорю. — Иван Фунтовой. Его весь Староконный знает. Предприниматель. Выступал за права торговцев. Погиб, защищая меня с вами».

Замолчал таксист. Набычился. Так и промолчал всю дорогу.

Ну и чёрт с ним. А я задумался. А ведь я про Бабаджаняна знаю больше, чем про Ивана Фунтового.

Знаю, что маршала ранили при разгоне и убийстве людей в Будапеште. Что он нарушал на самолёте границу Турции, за что получил строгача. Что против памятника ему в Ереване местные жители ополчились. И много ещё чего знаю.

А про Ваню Фунтового знаю мало. Хотя видел его в редакции когда-то. Он приходил интервью давать. За предпринимателей заступался. Худощавый и серьёзный такой.
Если бы мне задали школьное сочинение на тему «На какой улице я живу? Чьим именем названа?», то на листе А4 я бы его не написал.

Решено — еду на Староконный. Узнаю, каким человеком был Иван.

«СТАРОКОНКА»

В детстве я любил ходить на Староконный. Тут было на что посмотреть. На рыб, нутрий, щенков и котят. А еще по нему таскали на цепочке облезлую злую мартышку.

На рынке продавали побитое молью и обвитое злющей коброй чучело мангуста, а также большие морские раковины, из которых выходили провода со штепселями. При их включении от ракушек исходило волшебное розовое свечение. А ещё были царских времён игрушки, облезлые и немного страшноватые щелкунчики и куклы. Фарфоровые красноармейцы с отколотыми носами и бивни моржа, книги и прялки.

Чего тут только не было.

Да и сейчас Староконный «в кольце» собачников и старьёвщиков. На самом рынке народ посерьёзнее. Торгует всем для ремонта и быта, но звери тоже имеются.

В аккурат возле неработающего фонтана (аляповатый пацан с жеребёнком) куча клеток с попугаями всех цветов радуги. Ярко-красные, пунцовые, зелёные. Голуби и воробьи нагло воруют через прутья у них просо, а попугаи таращатся на них, приоткрывая изогнутые мощные клювы, и осторожно ступают лапами с большими когтями.

Дедушка (которого я, кажется, видел ещё в детстве) восседает за прилавком с декоративными замками, гротами, корягами и ракушками для интерьера аквариумов.

К этому экзотическому месту можно прикипеть душой. Оно необычное.

Но сейчас на Староконном пусто. Покупателей нет. В детстве, помню, здесь толкался, была уйма народу. А сейчас пусто. Только тарахтенье генераторов говорит о том, что тут ещё есть жизнь.

— Так у нас электроэнергии нет. Совсем. Давно уже, с зимы. И Вани уже нет. Он бы сейчас разобрался со светом, — говорит Валерий, предприниматель со Староконного.

Валерий на этом рынке вырос. С девяти лет продавец! Это были голодные и лихие 90-е.

Валера с мамой выходил сюда, она «с газетки торговала». А Валерка был живой рекламой и зазывалой. Мать привязывала к нему образец — ангорский свитер. Мальчик ходил по рынку и приводил к ней заинтересовавшихся покупателей.

В 15 лет Валерий уже торговал с контейнера «нержавейкой». Тогда он и познакомился с Иваном. Тот с братьями торговал напротив сантехникой.

— Он мне казался взрослым мужиком. Был главным среди братьев. Две фиксы золотые было у него! — смеётся мужчина.

Валера постоянно пересекался с Иваном. Тот был деятельным парнем. Держал цех, в котором точили детали, склад для хранения. С Китаем по радиаторам стал работать. Одно дело хорошо пошло, другое прогорело. Обычная жизнь одесских коммерсантов.

СОПРОТИВЛЕНИЕ СТАРОКОННОГО

А потом Староконный стало лихорадить. Повышали аренду на лотки. Причём как! В месяц почти на 20%!

Ваня решил поднять бучу. Стал искать единомышленников. Открыл общественную организацию. Он отстаивал права предпринимателей Одессы на митингах в Киеве, тянул за собой всех желающих и не желающих.

— А нас было полторы калеки, с кем можно было бы начать борьбу. Люди собирались, галдели, спорили до хрипоты. Но как до дела доходило — ноль. Пару человек всего. И большую часть нагрузки брал на себя Ваня.

А бороться надо было с Русланом Тарпаном, ныне беглым представителем «русского мира».

За Иваном следили. Его телефон прослушивали. Ему пришлось увезти и спрятать на даче свою жену и ребёнка. А он не боялся, проводил акции, митинги, выступал по ТВ.

— Он не проходил по рядам (Староконного), он плыл. Он сражался, и всё получалось. А в тот момент, когда ожидания сбылись (аренду уменьшили), некоторые отстранились.

Дело в том, что Иван сразу отказался платить грабительскую аренду. В наказание его магазин опечатали первым. И он больше года не работал.

— Его бизнес тогда был на нуле. Он одалживал деньги, платил за общее дело и никому об этом не говорил. Магазин продолжал быть закрытым из-за долгов. Их накопилось немало за время вынужденного простоя.

Но всё же со временем магазин открыли.

В уголке «Староконки», где Иван любил пить кофе, предприниматели установили мемориальную доску.

Мемориальная доска Ивану Фунтовому

Под ней скамеечки. На стене фотографии предпринимателей рынка, ушедших воевать.

На скамейку присаживается пожилая женщина с сумками. Смотрит на изображение Ивана и опускает глаза. Ей тяжело.

— Он был исключительно честным, — говорит Валерий. — Ему верили все. У него хранилась общая касса Сопротивления, но он часто приезжал с ней на маршрутке. И он говорил всем в глаза правду, которая зачастую выходила боком. Он лез туда, где видел несправедливость. Он любил Староконный, любил Одессу.

Валерий и Дмитрий Бакаев

ВОЛОНТЕРСКИЙ ШТАБ

Когда началась «полномаштабка», торговцы, кто мог, отвезли к границам семьи и вернулись. Нужно было что-то делать.

Я как-то увидел на интернет-аукционе кольчугу или, если хотите, бронежилет, слепленный из пятикопеечных монет. На мой вопрос касательно того, что это, продавец невесело хмыкнул: «Такая защита у нас была. В начале войны».
Я его купил. Как память о самом страшном периоде вторжения.

Волонтерский штаб Староконного рынка тоже основал Иван. Сперва Валера развозил по блокпостам на своем бусике необходимые мелочи: тройники, лампочки, удлинители. Потом потянулись в штаб военные.

— Говорят: «Нам нужны лопаты, молотки, фонарики, батарейки, зарядки, обогреватели, предметы быта», — рассказывает Валерий. — Мы пишем в чат Староконного. И люди бегут отдавать свои товары. Приезжают военные:
«Нужны шланги для перекачки топлива». А они стоят будь здоров! У нас есть такой Виталик, у него есть эти шланги. Они ему суют деньги, он не берет. Что нужно? Молотки? Гвозди? Тулупы? Носки теплые? Все доставали. Наши же бойцы совсем голые, босые были. Стали собирать деньги. Ездить на «Седьмой», покупать ножи, посуду, тактические перчатки, обувь. Потом Ваня стал шить плитоноски. Их же вообще не было! Он шил и продавал военным по закупочной цене. Иван сделал две тысячи плитоносок.

— Мы много с Ваней ездили на моем бусе, передавали для военных то вещи, то еду. Он очень переживал, говорил: «Почему я здесь, а ребята там воюют?» И сам себя успокаивал: «Я как боевая единица не столько там сделаю, как тут». И он был прав. Он знал людей, знал, где достать одеяла, сапоги, топоры. Решил:
«Пока не призовут, буду тащить это всё на себе». Потом он пошел в учебку. Когда пришел в отпуск, то рассказывал, что его сделали инструктором. И, опять-таки, он мог бы так и служить, обучать, но его гиперответственность… Он не мог учить ребят и говорить им: «Ты должен идти на «ноль», если сам не побывал там.

Командир ему говорит:

— Ты не должен!

Он в ответ:

— Я обязан.

И в первом боевом выходе Иван погиб. Побратимы сказали, что был прилет снаряда. Осколком угодило прямо в висок.

Российские Z-военкоры взвыли от радости. Оказывается, неугомонного одессита, перестроившего рынок на военные рельсы, знали и там. И ненавидели.

Рассказывают, что такой обстрел был, что наши не смогли его сразу забрать. Послали группу за ним и снова не смогли забрать. Потом с квадрокоптера они увидели, где он точно лежит. Забрали.

Магазин Ивана, как и все, без света. Продавец вспоминает, что Иван ещё в 2014 году хотел уйти сражаться с оккупантами.

— Он уже и форму купил. Мы его отговорили тогда. У него и детей тогда ещё не было. Сейчас девочка во второй класс ходит.

Магазин Ивана

На Староконном в какой магазинчик не зайдёшь — все знают и охотно говорят про Ивана.

Вероника, предприниматель:

— Это человек, который всё делал для других в ущерб себе! Говорит: «Я иду в ЗСУ!» Я ему: «Ты понимаешь, что ты тот, кто может всё достать и завезти ребятам. Ты здесь нужен!». Отвечает: «Нет, я так не могу». Потом, когда был инструктором, заезжал сюда. Разговорились, я ему говорю: «Ваня, возвращайся. Ты здесь нужен. Мы тебя ждём». Он говорит: «Всё будет хорошо». Я на похороны не пошла. Проходит парень, где-то похожий со спины, и я думаю: «Ваня!» Для меня он живой.

Светлана, предприниматель:

— Дочка его — копия Вани. Когда приходит сюда (к мемориальной доске), просит, чтобы мама её подсадила с папой поздороваться.

Вероника и Светлана

Знакомая Ивана Ирина вспоминает:

— Ваня помогал не только предпринимателям, он входил в рабочую группу активистов города, когда начали всем приходить сумасшедшие счета за газ. Сидел с представителями городских властей за столом и выслушивал от них, что активисты пришли под мэрию за деньги. Ибо они в искренних, бескорыстных активистов не верят. Ваня помогал всем, кто к нему обращался. У нас в доме был взрыв газ, и местная власть вместо помощи начала вести войну с активистами дома. Ваня научил юридически правильно писать обращения к чиновникам. Пострадал дом от застройщиков, Иван первым был там и привёл с собой журналистов, добился для людей компенсации. Всегда стеснялся, когда его искренне благодарили.

В штабе Староконного рынка продолжается волонтерская работа. Здесь стоят бочки, лежат пакеты и мешки для отправки.

Людмила, предприниматель:

Людмила

— Он был сильным. И люди идут за лидером. Сами по себе люди робкие. А вдруг не получится? А вдруг по шее дадут? И они шли за ним.

Людмила и Валерий

И кажется, что вот он выйдет худой, озабоченный проблемами рынка и его обитателей, растерянно улыбаясь на приветствия, взбежит по ступенькам штаба. Ведь неоконченных дел ещё так много. Но на рынке пусто.

Можете спросить: «Иван герой?».

Я отвечу. Он упорядочивал жизнь торговцев. Делал её правильной. И люди, глядя на его усилия, расправляли плечи, повышали голос. Знали, что за свои права нужно бороться. Он человек, после ухода которого пусто. Тоскливо. И руки опускаются. И знакомое место становится неуютным. Потому что таких, как он, — один на тысячу.

Дмитрий Бакаев