Одессит собирается строить «кибуцы» в Украине

Прочитав эту статью, вы, возможно, присвистните: «Это невозможно! Волюнтаризм!». Соглашусь: воздушные замки на безрадостном фоне смотрятся чуть ли не кощунственно. Но узнав, какие проекты герой нашей публикации уже реализовал, вы наверняка задумаетесь – мол, а чем черт не шутит? Ведь хуже, чем есть – уж точно не будет.

«Незламні матусі»

«Мы сидели в подвале – в холоде, без воды, света. Дети начали болеть. Кто из стариков, то те по несколько месяцев света не видели. Из подвала не высовывались. Я и решила бежать. Так нельзя», — рассказывает Оля, переселенец из Лисичанска.

Эвакуация проходила под аккомпанемент беспрерывной канонады. Над городом висел черный дым от пожаров. Эвакуированных просили больше пяти человек не собираться, не кучковаться.

Оля буднично рассказывает о том, как попала в Центр «Незламні матусі» который находится под Львовом. На ней майка с надписью «BAD GIRL». Но надпись не соответствует сути – вона хорошая мама. У нее четверо детей. И она «незламна» Похожа на львицу. За своих детей рвать зубами будет. В Лисичанске, когда стало опасно, она собрала 11-летнюю Настю, 9-летнего Максима и 7-летнего Александра – и эвакуировалась. К тому времени женщина была на четвертом месяце беременности. Уже во Львове она родила дочь Дарусю.

Первый и пока единственный дом Даруси – этот Центр. У семьи Ольги есть отдельная комната, есть все для комфортного проживания и обучения детей. Старшие уже ходят в школу.

Здесь гулко, пусто, чисто и красиво.

Что такое «Незламні матусі»?

В пригороде Львова посреди неуютного пустыря за три месяца одесские строители воздвигли совершенно невероятное здание. Вернее, целых два здания, зеркально отраженных друг от друга. Строители-одесситы работали как бешенные. Ведь все они понимали, что строят для мам, у которых жилье уничтожили или захватили оккупанты. В построенных домах обустроили все условия для комфортного проживания женщин с детьми: спальные комнаты, стиральные, душевые, туалеты, комнаты отдыха, детские зоны, кухни, столовые, котельные и комнаты медперсонала. А рядом с жильем обустроили тротуары и детскую площадку. А еще – смотровую площадку.

Строительные работы заняли всего два месяца и семнадцать дней. Сейчас этот проект – «Незламні матусі» – номинирован на архитектурную премию ЕС «Mies van der Rohe Award». Это престижная награда, которая достаточно значима как для молодых архитекторов, так и для строительных компаний.

Никита Лукьянчук, учредитель «Чорноморськ Буд Груп», говорит: «В этот проект я вложил душу. Для меня это было особенно ценно в силу того, что я не взял автомат и не пошел воевать. Я все равно хотел быть полезным. Мне же кажется, что этот проект может стать образцом помощи – не только беременным женщинам, матерям, но и военным, которые требуют психологической реабилитации. Я бы рекомендовал государству рассмотреть вопрос о создании сети таких центров».

Никита предлагает рассмотреть его проекты государственным мужам. И, согласитесь, это весьма небезынтересно.

Враги сожгли родную хату

Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?

Была такая душевная песня в СССР. Ее одно время запрещали. Дескать, «упадническая». Но народ слушал, генералы и маршалы утирали слезы – и она стала поистине народной. Песня уничтожала армейское «бодрячество», напоминала, что, кроме «советского патриотизма» есть на свете страдание. Фактически, это песня о ПТСР. То есть о посттравматическом стрессовом расстройстве.

После 1945 года немало героев, на груди которых светилась «медаль за город Будапешт» переселились в тюрьмы и лагеря за совершение тяжких преступлений. Дело тут простое – я вот, например, после советской армии старательно выгонял из своей речи так называемые слова-паразиты – «нах» и «ёма-ё». А тут – многолетняя привычка стрелять во врага (а оружия в послевоенное время на руках у населения было много). Эта привычка просто укоренилась в сознании солдат – при малейшем конфликте срабатывал уже безусловный рефлекс.

Тогда в войне было задействовано практически все население, и данный факт способствовал не только моральному, но и психологическому объединению людей. То есть возвращаясь с фронта, ветераны не попадали в чуждую среду. Не было бюрократа, который скажет: «Мы вас туда не посылали» (как было, напомню, после Афгана). Не было дискотек и залов, где танцуют и качаются здоровые не служившие ребята (сейчас некоторые из них даже не знают, что такое «Азовсталь»).

Тогда же, благодаря тому, что после войны практически каждый ветеран был моментально пристроен на работу по восстановлению инфраструктуры и сельского хозяйства страны, это явление – ПТСР – было выражено не так ярко. Хотя пили, конечно сильно, ночами во сне в атаку ходили, чего уж там. Впрочем, как и сейчас.

«У нас не отработан механизм по оказанию моральной помощи военным. Последние истории все слышали. О том, как на побывке садятся в такси с гранатой. Как на день рождения другу дарят гранаты. Это люди глубоко травмированные. Но их героизм не освобождает их от ответственности», — говорит учредитель «Чорноморськ Буд Груп» Никита Лукьянчук.

Но если смотреть, так сказать, с девелоперского подхода то возникают вопросы. В чем причина того, что пьяный военный размахивает табельным оружием под магазином и кричит, что он герой, что его друзья погибли, а все здесь – мудаки? А ведь это проблема общества! Оно не оказало ему должной поддержки и внимания. И людям просто необходимо выговориться. Военные нуждаются во внимании и реабилитации. Человеку нужны тренинги личностного роста, нужно вернуть веру в себя.

Сеть таких центров поможет оказать помощь кластеру таких людей. И что немаловажно – деньги ведь на это в стране есть! Выдают же людям кредиты под 3 процента. Выдают чеки на квартиры. Покупают барабаны в бомбоубежища. Вышеупомянутый реабилитационный комплекс на 120 женщин стоит всего миллион долларов. Их нужно не менее сотни – по всей стране. Можно, конечно, тратить на покраску полов и новые окна в школах. Но кто туда будет ходить?

Если мы сейчас будем бездействовать, то ситуация предсказуемо усугубится. В самое ближайшее время.

С ГЛАЗ ДОЛОЙ ИЗ СЕРДЦА ВОН!

В 2014 году прибывшие из Донецкой области в Одессу переселенцы категорически не захотели ехать в Борщи (это село в Одесской области). В то время в селе жило около 1000 человек, в основном пенсионеры. Работы не было, от слова совсем. Посреди ухабов и рытвин торчала бетонная коробка – это был Центр реабилитации для переселенцев. До работы на электричке доехать туда-назад дня не хватит. В общем, стало понятно отношение государства к людям: «с глаз долой из сердца вон!». Переселенцы, конечно же, отказались туда ехать.

«Ах, не хотите? Ну, тогда вообще ничего не получите!», — обиделись чиновники.

Я в то время много писал о переселенцах с инвалидностью, размещенных в санатории «Куяльник». Там отключили электричество, отключили воду, отключили лифты. Я помню единственную действующую розетку на первом этаже – возле нее всегда стояла хмурая очередь людей с кипятильниками и чайниками. А там ведь проживали исключительно переселенцы с инвалидностью. Люди, передвигающиеся с трудом. На колясках. Торговцам ларьков, расположенных на территории «Куяльника», запретили им что-либо продавать. Даже бутылку воды.

Взбираюсь на 10 этаж. Там – одна женщина, на этом гулком, пустом этаже. Из еды у нее только корка хлеба. Нет воды. Она не может спуститься с темного и жуткого этажа.

«Помогите мне! Мне страшно! – украинка сидит в ворохе смрадных простыней, – у меня нет лекарств, у меня нет еды! Меня заперли здесь на 10 этаже, а у меня даже свечки нет! Я скоро останусь в темноте! Я выброшусь с балкона!».

Догвилль. Отвратительный одесский Догвилль.

И переселенцы принялись в Одессе и Фонтанке захватывать пустующие здания, организовывать «сквоты». Т.е поселения. Власть недоуменно молчала. Такого еще не было – что бы граждане захватывали дома! Ввиду того, что полиция не хотела крутить мамочек с детьми, чиновники стали переселенцам просто пакостить – отрезать свет, воду, тепло. Не сумев обустроить людей, не сумев помочь с трудоустройством, чиновники пустились во все тяжкие. В результате вышел пшик, но все же..!

Сейчас Никита предлагает государству организовать диаметрально другой подход к проблеме переселенцев.

«Я своими силами разработал, своим бюро и штатом сотрудников более пятидесяти гуманитарных проектов. Мы выделили их в отдельное направление – гуманитарный девелопмент», — говорит Никита Лукьянчук.

Раньше застройщик, когда строил дом, забывал чаще всего про парковочные места и детские площадки – людям передавалась жилплощадь без всяких бонусов, даже обязательных. Сегодня же девелопмент должен предусмотреть образ жизни человека.

Сейчас передаются дома переселенцам. Объекты имущественных прав. Но девелоперский подход не всегда учитывается.

«У нас само понятие гуманитарного девелопмента зарождается только сегодня, – говорит Никита. – Логика проста: помогая переселенцам с жильем, подумай – где они будут работать. Разберись, помоги им в психологическом плане. Помоги им социализироваться. Тогда это будет помощь».

Помощь, выдернутая, так сказать, из контекста – это проблемная помощь. От нее иногда только хуже. Жилье дали – работу не дали. Не помогли найти. Чем платить за газ и за свет – неизвестно. И переселенец думает о том, что лучше он поедет в Германию, будет жить в духовной общине и там ему окажут помощь.

Не рыбу нужно давать, а обучать ловить на удочку, рассказывать, где ближайшие озера и речки. И конечно, же давать ту самую удочку.

Как это может выглядеть на практике?

«Перво-наперво нужно определиться с количеством людей, которые уже могут пойти на работу. Смотрим смежные производства в округе, ездим к потенциальным работодателям в округе и узнаем, какие работники им требуются и в каком количестве. Опять же, сейчас раздают уйму грантов для производств, они могут получить суммы на расширение производства, если возьмут людей на работу. Скажем, 25 человек берешь и тебе дают 200 тысяч долларов на развитие предприятия. Далее в министерстве определяться с тем, где он может реализовать эту продукцию», — рассказывает Никита.

Переселенцы с Востока, как правило, работали на больших предприятиях. Значит, опыт есть. Значит, надо учитывать, что большинство из них с удовольствием вернутся в такие же условия. Тем самым мы поможем человеку понять, на что он может надеется на новом месте, на что он может рассчитывать.

Т.е. получается у нас реабилитационный центр с рабочими местами. Эдакий кибуц.

«Кибуцы» в Украине

Пятый премьер-министр Израиля Голда Меир в автобиографичной книге «Моя жизнь» описала свою жизнь в кибуце Мерхавия, куда она приехала в 1921 году. Голда поначалу работала на сборе миндаля – уставала так, что после работы пальцем не могла пошевелить.

«Рацион состоял из прокисшей каши, неочищенного растительного масла (арабы продавали его в мешках из козьих шкур, отчего оно невероятно горчило), некоторых овощей с бесценного кибуцного огородика, мясных консервов, оставшихся после войны от британской армии, и еще одного неописуемого блюда, которое готовилось из «свежей» селедки в томатном соусе. «Свежатину» ели на завтрак. Рабочие платья мастерили из сотканной арабами мешковины, в которой прорезали три дырки — для рук и головы, и оставалось только подвязать платье веревкой. Вилок не было», — рассказывала Меир.

И все же, эти люди во враждебной среде без еды и воды построили мощное государство.

Никита в нашей беседе часто упоминает кибуцы. И указывает на их полезные качества, которые следовало бы перенять. Кибуцы всегда пользовались поддержкой государства. Большинство из них полностью дотационные. Сельхозтруд не приносил такого процветания, как хотелось бы, поэтому часть из них была вынуждена открыть промпредприятия, зачастую весьма современные и инновационные. Тоже самое предлагает сделать и Никита Лукьянчук.

Здесь стоит отметить, что кибуцники были людьми, «двинутыми» на левой идеологии. Они были единомышленниками. И все равно иногда ссорились. Поэтому здесь возникает вопрос – если нам взять и объединить людей по принципу «им жить негде», то получится коммуналка со всеми вытекающими?

«У меня с 14-го года работало с десяток ребят с Енакиево. Мы им объяснили – пацаны, вы получаете здесь вот столько, может вы бы нашли в другом месте и побольше, но тут вы получаете стабильно. И вся их психологическая ресоциализация сводилась к тому, что я их поругал за выпивку. Собрал и по-человечески поговорил. И вот они за десять лет понакупали себе частные дома в Саврани, это недорого, перевезли туда семьи, купили себе автомобили. У них есть завтрашний день. Для этой трудовой общины нужен и свой фонд профсоюзный. Он аккумулирует деньги и начинает нести ответственность за форс-мажоры, которые у них в жизни происходят, или моменты с досугом (дети в лагерь, спорт секции и т. д). Это похоже на успешную практику кибуцев. Поэтапный, качественный подход», — заверил Никита.

Вывод из этого всего один: для того, чтобы понять, как это можно запустить – надо пробовать!

Дмитрий Бакаев