Олег Лукьянчук рассказал о работе одесского онкодиспансера во время карантина, пользе скрининга и своем видении медреформы

Фразу «у вас рак» из уст врача боится услышать каждый. Количество онкозаболеваний по всему миру растет с каждым годом. Но и медицина на месте не стоит и риск развития недуга во многих случаях можно предотвратить. О том, как не пропустить болезнь и что делать, если она уже обнаружена, а также о современных методах диагностики рассказал врач высшей категории, онкогинеколог, кандидат медицинских наук, доцент, генеральный директор Одесского областного онкологического диспансера, Заслуженный врач Украины Олег Лукьянчук. Беседа началась на государственном языке, но потом по взаимному согласию мы перешли на русский.

Олег Валерьевич, расскажите о себе, сколько лет Вы работаете в областном онкодиспансере?

Онкодиспансер для меня по-настоящему родное медучреждение, я пришел на работу сюда в 1986 году – сразу после окончания института. Много лет здесь проработала онкогинекологом моя мама, поэтому в нашем доме онкодиспансер был своего рода семейной составляющей. Сейчас это большое высокоспециализированное учреждение, рассчитанное на 480 коек, кроме того, 40 коек дневного стационара, 750 сотрудников, 125 врачей, из них 80% – это врачи высшей и первой категории.

Как организована работа диспансера во время карантина?

В условиях пандемии COVID – 19 мы не закрылись ни на один день. Да, у нас были внутренние проблемы. Ни для кого не секрет, что несмотря на введенные карантинные мероприятия и следование рекомендациям МОЗ, распространение заболевания среди медработников исключить не получилось ни в одном из медицинских учреждений. Когда впервые один из наших сотрудников заразился коронавирусом, мы закрыли операционную и реанимацию всего на 14 дней, при этом усилили контроль за поступлениями и допуском персонала на работу. Естественно, что за это время количество госпитализованных пациентов снизилось. Некоторые отделения – особенно хирургического профиля – полностью закрылись, другие были с загруженностью коек не более 25% от обычного. Количество операций уменьшилось более чем на 50% соответственно. После первого случая, принятых нами внутренних мер безопасности и индивидуального допуска персонала до рабочих мест операционная и реанимация более не закрывались. Всего за время карантина переболело 92 сотрудника ОООД, при этом 5 человек были в критическом состоянии. 30 пришлось госпитализировать в профильные учреждения, остальные обошлись самоизоляцией – хотя нельзя сказать, что многие из них перенесли заболевание в легкой форме и без последствий. Многим понадобилась длительная реабилитация и дорогостоящие медикаменты. Но мы говорим не об этом. Весь коллектив и администрация ОООД поддерживали друг друга в этой тяжелейшей ситуации! Были случаи, когда сестры и санитарки дежурили сутки через сутки, заменяя своих заболевших коллег. Но мы не прекратили оказание помощи больным с онкозаболеваниями. Да, работали на износ. Да, жили на работе. И да, некоторые были недовольны скоростью нашей работы на карантине. Но ОООД не прекращал работу, все сроки и протоколы лечения были соблюдены. И за это отдельный поклон всему персоналу, пациентам, их родственникам, которые вошли в наше положение и вникли в необходимость всех мероприятий, которые им пришлось пройти. Я не могу сказать, что мы предотвратили социальный коллапс. Но то, что работая в таком режиме, мы предотвратили онкопандемию в области – это точно!

Как онкодиспансер проводит закупку медикаментов?

Мы получаем препараты централизованно из МОЗ, что лучше всего. Но есть одно «но»: утвержденного плана поставки препаратов на год нет, поставки несистемные, это вносит определенный диссонанс в целесообразное формирование наших плановых закупок. Этот вопрос нуждается в урегулировании. Наш основной источник финансирования – это деньги, полученные от НСЗУ за оказанные нами по факту услуги. Закупки осуществляются через систему Prozorro, после обработки, анализа и утверждения заявок отделений.

Действительно ли лечение в онкодиспансере бесплатное?

На операцию одного онкобольного НСЗУ выделяет около 4 600 гривен в то время, как в Германии такая операция стоит 85-90 тыс евро. В таком случае возникает вопрос, а каких результатов после операции мы хотим добиться? Вы знаете, что операции у нас тяжёлые, больные нередко оперируются повторно, 5% осложнений – очень серьезные. Такие пациенты нуждаются в интенсивной терапии, многодневном уходе и лечении в отделении реанимации. Поэтому делайте выводы сами. Я убежден, что, в первую очередь, надо снижать количество осложнений. И хочу подчеркнуть ещё один момент: те медикаменты, которые нужны во время хирургического вмешательства и анестезиологического пособия, а также во время пребывания в отделении реанимации и интенсивной терапии – сегодня ими пациенты обеспечены полностью.

Что касается обеспеченности химиопрепаратами, которые ранее забирали львиную долю расходов больных, могу сказать, что ими мы обеспечены на 90-95%. Так, сегодня в диспансере есть порядка 30 наименований химиопрепаратов и гормонопрепаратов. Для сравнения: в 2019 году их было не более 20, и в недостаточном количестве.

В 2020 году из МОЗ мы получили препаратов на сумму 35,1 млн грн, диспансер купил препаратов на сумму 12 млн грн, из областного бюджета, к сожалению, финансирование не поступало. Сейчас диспансер опять планирует тендер на закупку химиопрепаратов.

Остается актуальным вопрос лечения таргетными препаратами. Это современные препараты целенаправленного действия, но к сожалению, большая их часть не входит в национальный перечень препаратов, которые можно закупать за бюджетные средства, да и денег на них у государства и учреждений нет.

Олег Валерьевич, какие проблемы лечения онкозаболеваний позволит решить медицинская реформа?

Сразу скажу, что я – сторонник медреформы. Нужно приводить в порядок корпуса, которые не ремонтировались с 1968 года, менять устаревшее по всем направлениям оборудование. Мы вошли в реформу и видим, что диспансер развивается, но перестраиваться необходимо. И маркетинг, и кадры, и оснащение, и ремонты – в планах привести всё в соответствие с чаяниями пациентов. Простой пример: учёт НСЗУ требует от всех владения компьютером – и это тоже задача.

Какие изменения произошли в онкодиспансере за последние полгода – и что в планах?

До 1 апреля 2020 года многое решалось без бюджетных средств. К сожалению. Мы начали посильный ремонт отдельных подразделений, и даже полностью отремонтировали химиотерапевтический корпус. Сейчас закончили регистратуру и колл-центр, «под ключ» отремонтировали операционную. Надеемся, что в будущем и область включится в процесс помощи по так необходимым нам ремонтам.

Для меня как гендиректора онкодиспансера наиболее важным является контроль оказания качественной медицинской помощи. В 2015 году мы успешно прошли комиссию Исследовательского медицинского центра сертификации и получили сертификат на систему управления качеством о соответствии требованиям ДСТУ ISO 9001:2015 на оказание услуг в сфере охраны здоровья. Ещё хочу отметить, что мы понимаем важность сервиса, особенно для наших пациентов, и делаем эффективные шаги в этом направлении. Мы не прячемся от проблем – мы их видим и решаем!

Насчёт лечения и диагностики – успешно внедрена лапароскопическая техника. Что касается диагностики, то раньше у нас не проводились некоторые виды очень необходимых эндоскопических исследований. Сейчас в гинекологическом отделении около 80% оперативных вмешательств проводится именно эндоскопическим путем. Я считаю, что это выдающийся показатель для нашей области и страны в целом. Эндоскопия также начинает активно внедряться в такие направления, как гастрохирургия и урология.

Как можно снизить риск развития онкозаболеваний?

Заболеваемость раком выросла во всем мире, и наш регион – не исключение. Особенно часто на территории нашей области выявляют рак молочной железы, рак шейки матки, рак кожи и меланому. Поэтому главная задача – это создание системы онкопревенции и профилактики рака, что позволит спасти сотни человеческих жизней и избежать запущенных случаев болезни. Мы говорим о необходимости разработки программы онкоскрининга.

Это должна быть государственная программа?

Вопрос необходимо решать на всех уровнях — государственном, областном, муниципальном. Доктрина мирового современного скрининга — выявить те заболевания, которые диагностируются быстро, легко, для диагностики которых не требуется особых вложений, и добиться резкого сокращения смертности и количества запущенных случаев. Я говорю и пишу об этом на протяжении 25 лет, но, увы, безуспешно. Пора перестать обманывать наших пациентов. Да, на онкозаболевание медики повлиять не могут, а вот предотвратить запущенность, повысить выживаемость и не допустить рецидивности – вполне.

А делает ли сам диспансер какие-то шаги в этом направлении?

Разумеется! Мы регулярно организуем просветительские мероприятия, привлекаем внимание к проблеме онкозаболеваемости, проводим акции по скринингу… Ближайшая – сегодня: любой желающий может бесплатно пройти тест на онкомаркеры. Нужно взять с собой паспорт и налоговый код и прийти с утра в диспансер. Акция приурочена ко Всемирному дню борьбы с раком.

Что такое онкомаркеры? Они появляются, если в организме есть опухоль?

Нет. Онкомаркеры – это вещества, которые вырабатываются и у здоровых людей. Но если их содержание в крови резко превышает норму, то это может сигнализировать о том, что в организме произошли определённые изменения. И вероятность того, что это первая стадия рака, достаточно высок. Этим и ценна проверка на онкомаркеры: она позволяет «забить тревогу» тогда, когда ещё нет никаких видимых симптомов – и в итоге не допустить начала рака, «поймать» его в самом начале развития.